История
О событии воскрешения Лазаря рассказывает только один Евангелист Иоанн. Еще во времена пребывания Господа в Перее, Им было получено известие о болезни любимого Им друга Лазаря, жившего в Вифании со своими сестрами Марфою и Мариею. Это семейство было особенно близко Господу, и Он, бывая в Иерусалиме, надо полагать, часто посещал его, чтобы отдохнуть там от шума постоянно следившей за ним толпы и лукавых совопросников: книжников и фарисеев.
Сестры послали сказать Господу: «вот, кого Ты любишь, болен» — в надежде, что Господь Сам поспешит прийти к ним, чтобы исцелить болящего. Но Господь не только не поспешил, а даже нарочно остался на том месте, где был, еще «два дня,» сказав, что «эта болезнь не к смерти, но к славе Божией, да прославится чрез нее Сын Божий.» Господь знал, что Лазарь умрет, и, если сказал, что его болезнь не к смерти, то потому что намерен был воскресить его. Только спустя два дня, когда Лазарь уже умер, Господь сказал ученикам: «Пойдем опять в Иудею». Господь указывает не на Вифанию, а на Иудею, как на цель их путешествия, чтобы вызвать наружу ведомую Ему гнездившуюся в сердце учеников мысль об угрожающей Ему в Иудее опасности.
Этим Господь хотел укоренить в них мысль о необходимости и, потому, неизбежности страданий и смерти их Учителя. Ученики, действительно, высказали страх за Него, напоминая, что еще недавно иудеи хотели побить Его в Иерусалиме камнями. На это опасение учеников Господь отвечает аллегорической речью, заимствовав ее от обстоятельств, в которых Он находился в то время. Это было, вероятно, ранним утром, при восходе солнца: они имели, следовательно, 12 дневных часов для своего путешествия.
Когда они приблизились к Вифании, оказалось, что Лазарь уже четыре дня как находится во гробе. «Вифания же была близ Иерусалима, стадиях в пятнадцати,» т.е. около двух с половиной верст, в получасе хода, сказано для того, чтобы объяснить, каким образом в доме Марфы и Марии в немноголюдном селении оказалось много народа. Марфа, как отличавшаяся большей живостью характера, услышав о приходе Господа, поспешила ему навстречу, не сказав даже об этом сестре своей Марии, которая «сидела дома» в великой горести, принимая утешения пришедших утешать. Со скорбью, говорит она, не упрекая Господа, а только выражая сожаление, что так случилось: «Господи, если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой».
Вера в Господа поселяет в ней уверенность, что и теперь не все потеряно, что может совершиться чудо, хотя прямо этого она и не высказывает, но говорит: «Знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог». На это Господь прямо говорит ей: «Воскреснет брат твой». Как бы проверяя себя, не ошибается ли она, и желая побудить Господа уточнить эти слова, дать ей ясно понять, о каком воскресении говорит Господь: о чуде ли, которое Он намерен сейчас совершить, или только об общем воскресении мертвых при кончине мира, Марфа говорит: «Знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день».
Марфа высказала веру в то, что Бог исполнит всякую просьбу Иисуса: следовательно, у нее не было веры в Самого Иисуса, как всемогущего Сына Божия. Поэтому Господь возводит ее к этой вере, сосредотачивает ее веру на Своем лице, говоря: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня если и умрет, оживет. И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек». Смысл этих слов тот: во Мне источник оживотворения и вечной жизни: следовательно, Я могу, если захочу, воскресить твоего брата и теперь, прежде общего воскресения. «Веришь ли этому?» — спрашивает затем Господь Марфу, и получает утвердительный ответ, что она верует в Него, как в пришедшего в мир Мессию-Христа.
По повелению Господа, Марфа пошла затем за сестрой своей Марией, чтобы и ее привести к Господу. Так как она позвала Марию тайно, то утешавшие ее иудеи не знали, куда она идет и последовали за ней, думая, что она пошла на гроб Лазаря, «плакать там». Мария со слезами пала к ногам Иисусовым, произнося те же самые слова, что и Марфа. Вероятно, в скорби своей они часто говорили между собой, что не умер бы брат их, если бы Господь и Учитель их был с ними, и вот, не сговариваясь, они выражают свою надежду на Господа одними и теми же словами. Господь «восскорбел духом и возмутился» при виде этого зрелища печали и смерти.
Преодолев в себе это возмущение духа, Господь спрашивает: «Где вы положили его?» Вопрос был обращен к сестрам умершего. «Богочеловек знал, где погребен Лазарь, но, обращаясь с людьми, поступал по-человечески» (бл. Августин). Сестры отвечали: «Господи! пойди и посмотри».
Открытие таких пещер производилось лишь в крайних случаях, да и то лишь после погребения вскоре же, а не тогда, когда труп уже разлагался. В теплом климате Палестины разложение трупов начиналось очень быстро, вследствие чего иудеи хоронили своих покойников в тот же день, в какой они умерли. На четвертый же день разложение должно было достигнуть такой степени, что даже верующая Марфа не могла удержаться, чтобы не возразить Господу: «Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе!» Напоминая Марфе прежде ей сказанное, Господь говорит: «Не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию?»
Когда камень был отнят, Господь возвел очи Свои к небу и сказал: «Отче! Благодарю Тебя, что Ты услышал Меня». Зная, что враги Его приписывают чудотворную силу Его власти бесовской, Господь молитвой этой хотел показать, что Он творит чудеса в силу Своего полного единства с Богом-Отцом. Душа Лазаря возвратилась в тело его, и Господь громким голосом воззвал: «Лазарь! Иди вон!» Громкий голос здесь — выражение решительной воли, которая уверена в беспрекословном повиновении, или как бы возбуждение глубоко спящего. К чуду воскресения присоединилось еще чудо: связанный по рукам и ногам погребальными пеленами Лазарь смог сам выйти из пещеры, после чего Господь повелел развязать его.
Подробности изображения этого события свидетельствуют, что оно описано очевидцем. В результате этого чуда произошло обычное разделение между Иудеями: многие уверовали, но другие пошли к фарисеям, злейшим врагам Господа, очевидно, с недобрыми чувствами и намерениями, дабы рассказать им о происшедшем.
Весть о чуде быстро разнеслась по Иудее. И когда на следующий день Христос въехал в Иерусалим на молодом осленке, множество людей встречало Его как царя. Они постилали на Его пути свои одежды и пальмовые ветви, символом которых в России являются вербы. Именно после чуда воскресения Лазаря первосвященники приняли решение убить Иисуса. А святой Лазарь после своего воскрешения прожил еще 30 лет — он был епископом на Кипре и проповедовал христианство.
Воскрешение Лазаря Церковь воспоминает с древних времен христианских. Отцы Церкви IV века св. Амфилохий, епископ иконийский, св. Иоанн Златоуст, бл. Августин и другие оставили нам свои поучения, произнесенные ими в Лазареву субботу. «Сегодня, — говорит св. Златоуст, — Лазарь, воскрешенный из мертвых, уничтожил для нас многие и различные соблазны». В V веке св. Андрей Критский написал также беседу на четверодневного Лазаря и канон, ныне исполняемый Церковью. В VIII веке Косьма Маиумский и Иоанн Дамаскин написали также каноны на день Лазарева воскресения, сейчас исполняемые Церковью. В конце IX века император византийский Лев Философ перенес мощи св. праведного Лазаря с Кипра в Константинополь, составил на день воскресения его некоторые из священных песнопений, ныне употребляемых св. Церковью.
Смысл праздника
Страстная и Пасхальная седмицы образуют центр богослужебного года. Они являются тем временем в жизни Церкви, которое предваряется долгой и серьезной подготовкой — Великим постом. Последняя, 6 седмица Великого поста имеет особое название — «седмица ваий». Все дни ее от понедельника до пятницы имеют такое определение: «понедельник ваий», «вторник ваий» и т.д. Эта седмица по своему устроению, по содержанию богослужения оказывается устремленной к Неделе ваий, или к тому празднику, который мы привычно называем «Входом Господним в Иерусалим».
Богослужение этих дней открывает перед нами важный принцип церковного Устава. Участие в церковном богослужении не является просто воспоминанием прошедших событий или созерцанием богословских идей — все в устроении богослужения направлено на то, чтобы события, воспоминаемые и празднуемые Церковью, были нами пережиты по существу, стали фактом нашей жизни, чтобы мы вошли в ту реальность, в которую Церковь нас стремится ввести. Достигается это разными способами, а в седмицу ваий в течение 5 дней звучат песнопения, которые заставляют нас напряженно ждать событий конца седмицы.
Эта седмица должна привести нас к двум особенным праздникам — субботе Лазаревой и Неделе ваий. В субботу Лазареву празднуется воскрешение праведного Лазаря. Мы помним, что Господь воскресил четырехдневного мертвеца (Ин. 11, 1-45). Он знал, что Лазарь болел и умер, и, тем не менее, словно нарочно медлил и не приходил в Вифанию, хотя дом праведных Марфы и Марии и их брата Лазаря был тем домом, который, по-видимому, Господь часто посещал. И вот, зная о болезни Лазаря, его смерти и погребении, Господь пришел, когда тот уже 4 дня лежал во гробе.
Все это переживается и является в богослужении. Упоминания об этом есть в богослужебных текстах уже с первых дней седмицы: «Вчера и днесь болезнь Лазарева, сию бо Христу являют сродницы…» — вчера и сегодня уже болеет Лазарь, и Христос об этом знает, потому что ему сообщили родственники. Таким образом, нас не просто информируют, а вовлекают в ход событий. В среду мы слышим: «Днесь издше Лазарь», — сегодня умер Лазарь. И наконец: «Днесь Лазарь умерый погребается…» — вот уже полагается во гроб. Таким образом, прослеживаются все этапы, предшествующее этому великому чуду. А мы вместе с сестрами Лазаря находимся в ожидании Господа и недоумеваем, почему же Он не приходит. Эта седмица становится путем, ведущим ко дню воскрешения Лазаря.
Страстную седмицу и предшествующие ей праздники — Неделю ваий и субботу Лазареву — нужно отличать от Великого поста. Святая Четыредесятница — это время подготовки, а Страстная — это уже не пост, а цель поста, то, к чему мы готовились и в чем мы должны, подготовившись и потрудившись в меру своих сил, участвовать. В пяток ваий несколько раз поется такой текст: «Душеполезную совершивше четыредесятницу…», т.е. уже окончив время св. Четыредесятницы, которая должна была принести пользу душе, «… и Святую седмицу страсти Твоея просим видети, Человеколюбче». В пятницу на седмице ваий св. Четыредесятница кончается; мы уже стоим в преддверии Страстной седмицы.
В Великом Посту 6 седмиц, но субботы и воскресенья не являются постными днями — не в том смысле, что отменяется телесное воздержание, а в том, что устроение богослужения совсем другое: в субботу и воскресенье совершается полная литургия, совершается Таинство Евхаристии. Что касается еды, то в субботу и воскресенье всегда ослабление поста на елей, и таким образом суббота и воскресенье не входят в число дней св. Четыредесятницы. Итак, 6 седмиц и в каждой по 5 дней, всего получается 30 постных дней, а ведь мы говорим о св. Четыредесятнице.
Здесь надо сказать, что идея предпасхального поста существует с древнейших времен и является апостольским установлением, однако исчисление дней св. Четыредесятницы претерпело очень значительные изменения. Так, на Православном Востоке до IX века не было единства в определении периода св. Четыредесятницы. Понятно, почему Четыредесятница носит такое название — ведь свв. Отцы постановили уподобить свой пост посту Господа, Который 40 дней пребывал в пустыне, но вот устроение этого поста оказалось довольно трудным. Предпасхальный период мог состоять как из 7, так и из 8 седмиц: от начала Поста до дня Пасхи могло быть как семь, так и восемь недель. Наша сырная седмица (как мы знаем, заговенье на мясо происходит уже за неделю до поста) отмечена многими чертами великопостного богослужения и является полупостной седмицей. Это и есть остаток того восьминедельного предпасхального поста, который существовал на Востоке. Продолжительность его варьировалась, потому что постоянно стремились привести число дней поста к 40 дням. Но осуществить это в полной мере так и не удалось: это удается лишь ценой некоторых натяжек и выглядит несколько надуманно.
По материалам сайта "Правмир".